Флуд. Город-Два.

[Nikki666]

Это вроде как географическое... топографическое... а, шьорт с им. Геотопография, короче.

еще краеведческое

--------------

У путешественников для Ульяновска свое название. И звучит оно как «Задница На Семи Ветрах».



Помню, как-то раз на страноведении в нашем университете мы смотрели фильм про Вену. И в этом фильме приятный мужской голос сказал нам по-русски со слабым немецким акцентом: «В Вене всегда дует ветер. Поэтому на улицах города всегда чистый воздух.» Следующие десять минут вся аудитория лежала. Под партами. Беспомощно дрыгаясь в судорогах дикого смеха. Преподаватель не возражал. Он остановил фильм и ждал, пока мы проржемся. Это был не первый раз, когда он показывал местным студентам фильм про Вену.



В Ульяновске, хоть чистым воздухом здесь и не пахнет, всегда дует ветер. Вена нам и в подметки не годится. Если в Вене ветер сносит дерево, там объявляют чрезвычайное положение. У нас этого не замечает даже тот, на кого это дерево чуть не упало. У нас не просто всегда дует ветер. Он всегда дует в лицо. Этот город четыре века назад спроектировал безумный архитектор, одержимый ненавистью к человечеству. Это вообще не город. Это напичканная черной магией аэродинамическая труба. Если когда-нибудь здесь окажетесь, проведите простой эксперимент. Пройдитесь по улице. Убедитесь, что ветер дует в лицо. А потом повернитесь и пройдитесь по той же улице в обратном направлении.



Место этот безумный архитектор выбрал идеально – холм над Волгой. Где бы ты ни был, куда бы ты ни шел – ветер в лицо, всегда холодный, иногда мокрый, иногда пыльный. Особенно зимой или осенью. Особенно если идет снег или дождь. Единственное время и место, когда и где ветра не бывает и быть не может – это Площадь Ленина в разгар лета. Площадь Ленина – это квадрат относительно непересеченной местности в самом центре города (там даже центр отмечен, на этой площади, для особо увлекающихся топографией) на самой верхушке холма. Ничем не прикрытой. Осенью и зимой людей оттуда попросту сдувает – когда идешь через эту площадь к Педагогическому университету, натянув шапку на нос и намертво вцепившись в поднятый воротник, кажется, что экспедиция Амундсена по сравнению с этим просто маялась дурью в увеселительном походе. Летом площадь превращается в сковородку. Метры и метры раскаленного асфальта, ни намека на тень, только асфальт и небо, и солнце, солнце, солнце…



… и ни ветерка.



Безумный архитектор-мизантроп знал, что делал.



К нынешнему времени его творение расползлось по всем сторонам холма и переползло через Волгу. С последователями ему не слишком повезло – левый берег, то бишь, Заволжье, оно же Новый Город, они запороли. Там ветер в морду дует не всегда. А только в восьмидесяти процентах случаев.



Вообще, левый берег и правый берег – это два очень разных места. И на них расположены два очень разных города. Левобережные урожденцы в центре позорно плутают. Правобережные урожденцы не менее позорно плутают в Новом Городе. На то есть объективные причины. Центр строился… эклектично. У нас в центре нет ни единой прямой улицы. Они плутают, загибаются, выворачиваются, перестают быть собой, а через двести метров снова начинают… Номера домов тоже расставлены соответственно. В смысле, с выдумкой, фантазией и стремлением заинтриговать. После дома №12 на одной отдельно взятой улице может идти №15. И ничего, что один номер четный, а второй нет, и что между ними еще два пропали. Во-первых, не пропали, а спрятались – во дворе, за этими двумя, если пройти вот по этой дорожке и свернуть на эту тропинку, то как раз их и найдешь. А во-вторых, на второй, «нечетной» стороне дома кончились – уперлась улочка в пустырь, или в кладбище, или в парк какой-нибудь. И что теперь, хорошему номеру пропадать? Да не бывать этому… В общем, от такой всеобщей интриги центрожители вообще в принципе не смотрят на нумерацию домов. А находят и запоминают путь по особым приметам местности. Например, чтобы найти мой дом, надо завернуть от трамвайной остановки направо, но не там, где деревянный дом 19-го века, а за монументальной новостройкой в стиле космического гигантизма – за Домом Книги, стало быть. А потом идти до памятника Комсомолке и Комсомольцу. Потом свернуть налево и снова идти, пока не окажешься напротив стелы в честь Тридцатилетия Победы (любовно именуемой в народе Мечтой Импотента за фалличность). Вот тогда надо повернуть голову влево, и вы упретесь в мой дом практически носом.



Именно так аборигены правобережья сообщают адреса.



С левобережьем все банальнее. Оно строилось наспех, вокруг двух заводов: оружейной «Володарки» и авиастроительного «Авиастара». Такое поселение, разросшееся вокруг промзоны. И разрасталось оно строго линейным образом. В том смысле, что улицы там прямые, как линейка. И расположены либо строго параллельно, либо строго перпендикулярно друг другу. Там, в отличие от правобережья, низина и равнина, так что никаких препятствий линейность не встретила. В итоге, любой дом в Новом Городе элементарно просто найти по номеру. Они здесь строго по порядку. Четные на одной стороне, нечетные на другой.



Для правобережных это место – Ад.



Там вообще нет никаких особых примет. Они истреблены как класс. Хотя я, пожалуй, вру. Они там есть. Их две. Чугунная статуя девушки с веночком в руке (Статуя Свободы в фольклоре, она же Баба С Бубликом) и огромный деревянный самовар на подставке. Баба С Бубликом отмечает один из перекрестков на самой большой улице Нового Города, проспекте Ленинского Комсомола. Самовар не отмечает ничего. Он просто возникает слева от вас, когда вы едете по направлению к Бабе С Бубликом, маячит секунд пять и исчезает позади. Возможно, это такая шутка. Как вы уже поняли, Ульяновск строили и строят люди с юмором.



Попав в Новый Город, правобережец чувствует себя Тесеем в лабиринте Минотавра. В бесхитростной прямоте улочек ему чудится коварный подвох. Безупречная последовательность номеров домов – если он все-таки удосужится на них посмотреть – кажется ему издевательством. И все улицы для него выглядят абсолютно одинаково. Как там можно что-то найти, если только оно не напротив Бабы С Бубликом?! Особо опытные, которым приходится туда ездить к родственникам или по работе, в конце концов начинают различать автобусные остановки и торговые центры – по названиям, и используют в качестве ориентиров их. Неопытные вообще не ездят за Волгу без провожатых. Что, в общем, довольно разумно, поскольку кроме топографического фактора существует еще и этнографический… но об этом позже.



В общем, два берега в Ульяновске – словно две разных страны. Справа холм. Слева низина. На правом берегу есть трамваи, но нет троллейбусов. На левом есть троллейбусы, но нет трамваев. А еще зимой разница в температурах между левым и правым берегом достигает десяти градусов Цельсия. Я, между прочим, знаю, что так не бывает. Здесь это не имеет никакого значения. Так, чтобы на одной улице шел дождь, а на соседней палило солнце, тоже не бывает. А у нас это – дело весьма частое. Так, чтобы река текла в одну сторону, а ее приток в другую, тем более не бывает, однако у нас Волга течет с севера на юг, а Свияга (или Свиняга, если уж мы разбираем фольклор) преспокойно течет параллельно ей с юга на север. Когда к нам приезжают баптистские проповедники, они используют все эти факты – особенно про Свиягу – как доказательства существования чудес Божьих.



На самом деле, это все гон. Бог к этому не имеет никакого отношения. Просто у нас Сумеречная Зона.

-----------



Вот...