Проспала сегодня весь день. До десяти минут седьмого. Вечера. А все этот мой чертов организм. Сначала эта сука пускает 13 килограмм на ветер, так, что я вынуждена жрать, как свинья, чтобы вернуть все в норму. А как только я начинаю жрать, эта же самая сука устраивает мне веселую ночку, недвусмысленно давая мне понять, что столько жрать нельзя. Причем я совершенно согласна – нельзя… но что делать-то?
Тем более, как выяснилось, и это не помогло. Ни на грамм. Ну уж точно ни на сто. *плакает* Что за херня? Пикач тоже ухудел, у ней уменьшилась наполняемость лифчика и она в глубокой нервенной фрустрации. (с) Макс Даггер вчера предположил, что до нашего питьевого резервуара дошел слив с китайской фабрики похудательных таблеток. Ипать, но похоже на то…
Лирическое отступление.Некоторые мои знакомые интересуются, что такого плохого в том, что я худею, когда до дистрофии мне не то что далеко, а жизни не хватит, даже такими темпами. Отвечаю: плохого много. Во-первых, с меня начинает валиться штаньё, потому что я не Пикач и у меня худеет в первую очередь жопа, на которой становится неудобно сидеть. Штаньё валится, а больше всего на свете я НЕНАВИЖУ ПОКУПАТЬ НОВЫЕ ШМОТКИ. Аргх. Во-вторых, у меня нарушается координация движений. Без шуток. У меня очень смешной организм – худею и толстею я всегда без видимых причин и всегда – очень резко. За пять дней в Москве в мае, из которых два дня я валялась и ничего не делала, абсолютно нормально питаясь, я похудела на пять кг. Помянутые 13 кг у меня ушли за 10 дней. Моя опорно-двигательная от такого охуевает. Она привыкла к 95. Ну привыкла и все – знает, как реагировать. Если я худею больше, чем на пару кило, меня начинает заносить. А вот это я НЕНАВИЖУ. Почти так же, как ПОКУПАТЬ НОВЫЕ ШМОТКИ.
И, наконец, мне – лично мне – это не нравится. Я теряю чувство себя. У меня начинаются нелады с самоидентификацией. Я не знаю, как мне себя вести. Со мной случаются вещи, от которых я отвыкла и которые мне нахер не нужны – мужики в очереди пристают, знакомые баба комплименты делают, темы для разговоров меняются – и больше всего на свете мне хочется всех убить и одной остаться. (с) Нахуй, нахуй такое ЩАстье.
Возвращаясь к теме сна: итак, ночка у меня была веселая и на взгляд мазохиста, пожалуй, даже развлекательная. Я, правда, не мазохист. Так или иначе, уснула я уже часам к 10 утра. И проспала весь день как сурок.
Продолжая тему сна: вечером, сонно ковыряясь на письменном столе, я нашла свою старую тетрадку. Со снами. Было в моей жизни очень смешное время, когда меня гоняли туда-сюда по психиатрам, психологам и психоаналитикам. И среди них была одна тетя, которая желала знать, чего мне снится. Обучила даже специяльной технике припоминания снов – по предметам-зацепкам. И я их припоминала. И записывала в тетрадочку. Выводы по этим снам тетя если и успела сделать, то не успела мне сказать – я от нее ушла. Рано или поздно все эти психо-люди делали какую-нить хрень, которая серьезно подрывала мое к ним доверие. А так как было мне 13-15 лет, то относилась я к подорватию доверия чрезвычайно болезненно. Что поделаешь, дитё… Но тетрадочка осталась. Я ее перечитала и задумалась.
Разворачивая тему сна:
долго и скучнотех снов я не помню вообще, поэтому могу теперь их рассматривать отстраненно. Со стороны чертовски отчетливо видно, что у них много общего. Не считая того, что они все бредовые, конечно – у всех сны бредовые. Хотя, как выяснилось (и меня это ужасно удивило), не все видят сны а) с цветом и б) с запахом. В моих снах обе эти характеристики есть. Зато в них почти нет осязательных ощущений. Только два – тепло и холод. Мне никогда не бывает (физически) приятно и совершенно точно не бывает больно. Когда во сне лев отгрызает мне руку, мне горячо, причем вполне терпимо горячо. Вот такая интересная замена. Больно мне, как правило, когда я просыпаюсь, потому что кости, блин, ни к черту…
Так вот, что есть в моих снах:
1) все не так, как кажется, причем мне об этом отлично известна. Играет песня, которую я знаю, узнаю с одного аккорда, а все говорят, что это другая песня. По дому ходит женщина, стройная и тоненькая, а я знаю, что она беременна, причем на последнем месяце, и вскоре это подтверждается одним из героев сна. Я читаю журнал «Ровесник» и знаю, что на самом деле это огромный фолиант со списком всяких сверхъестественных историй (ну да, это был сон, где я была членом команды «Полтергейста», если кто еще помнит этот сериал… ). И так постоянно, в разных снах.
2) все самые простые, обыкновенные действия усложнены до невозможности. Чтобы попасть в библиотеку, надо выбить 35 попаданий в расположенном у входа тире (потому это число увеличивается до 101). Чтобы выйти из одной в комнаты в другую, надо пропеть «парольную песню». Чтобы закрыть книгу, надо вспомнить, как она называется. Даже этот вечный мотив сна – когда ты не можешь сделать шаг, ноги вязнут, открываешь рот и не можешь сказать ни слова – его никогда не бывает в моих кошмарах, он бывает только в повседневных ситуациях. Мне снится, что мне надо встать с дивана, пройти через комнату и открыть дверь в прихожую – и начинается вот такая хрень.
3) если мне надо что-то сделать, мне это всегда удается. Я всегда успеваю вовремя. Всегда справляюсь безукоризненно. Если я встречаюсь с монстром, маньяком, любым другим врагом – я побеждаю. Такие сны никогда не бывают кошмарами, хотя иногда в них бывает чертовски много остросюжетного экшена (с элементами мистики, да. До сих пор помню сон, в котором мы сражались против Дьявола на пару с Полом Маккартни. Ну чего вы ржете? Я была битломанка и богофилка, все логично. А Дьявол, засранец такой, хотел подсадить всех на какой-то наркотик, от которого люди сильно менялись. Я ж дура была, я ж не знала, что люди с любых наркотиков сильно меняются…)
Если только это не кошмар. О своих кошмарах напишу отдельно, без нумерованного пункта…
Мои кошмары бывают трех типов. Мне очень редко снятся кошмары, поэтому я помню их все. И очень хорошо. Кроме описанных ниже типов, у меня кошмаров не бывает.
- я падаю. Со скалы, с обрыва. Но ни разу – из окна или с крыши, или там, с балкона. Дело всегда происходит где-нибудь на природе. Никогда не падаю с разу – очень долго цепляюсь, вжимаюсь в эту чертову скалу или обрыв… а потом пальцы соскальзывают, и я падаю. Я всегда просыпаюсь до того, как долечу до земли.
- у меня убивают родителей. И не просто убивают – казнят. По какому-то заведомо ложному обвинению, вроде измены родине. Расстреливают или вешают, но расстреливают чаще. Я всегда не с ними. В толпе. Стою, смотрю и реву. Черт, как же я люблю просыпаться после таких снов. Особенно, если слышу материн голос в гостиной. Счастье абсолютно неописуемое…
- сны типа «один против всех». One against the system, да. Сюжеты всегда разные по оформлению, но одинаковые по сути. Я совсем одна, я убегаю – постоянно в бегах – прячусь, а все остальные либо меня преследуют, либо в упор не видят. Был сон, где были такие странные существа – во сне я звала их по-английски, soul vampires. Они кусали людей за душу. И люди вокруг ходили с окровавленными душами, и черт, я это видела. Не знаю как. Они не видели, а я – видела. И эти соул-вампиры это знали и за мной охотились. А я не могла никому рассказать, потому что никто мне не верил. Только драпала и драпала от этих зверушек – почему-то перспектива ходить с покусанной душой меня пугала до безумия. Был сон, где я сбегала из тренировочного лагеря для какого-то спецназа, долго и упорно, а потом просыпалась у себя дома, ясным солнечным деньком, и думала, что мне это все приснилось… а оказалось, что они и там до меня добрались.
Это, кстати, у меня бывает слишком часто. Когда мне снится, что я просыпаюсь и вспоминаю, что мне снилось. Сон во сне. В кошмарах это… кошмарно. Потому что когда уже думаешь, что все, отделался от этого ужаса, оказывается, что все только начиналось.
Ужас – это тоже черта кошмара. Как бы он не начинался, ужас – давящий, гнетущий, от которого зубами скрипеть хочется – появляется с самого начала и не проходит весь сон. В моих кошмарах никогда ничего не происходит неожиданно. Я знаю, что случится, и не могу ничем это предотвратить.
И еще один интересный – лично мне – факт. Мои кошмары всегда происходят в исключительно приятной в другой ситуации обстановке. В моих кошмарах будет цвести белая сирень вдоль дороги, и я буду чувствовать ее запах – это один из моих самых любимых запахов, а сирень – один из немногих цветов, что я люблю. В моем кошмаре никогда не будет ночи, или тумана, или зловещего полумрака – всегда только ясный солнечный день, или приятный летний вечер со спокойным красивым закатом. Музыка, которая мне нравится. Цвета, с которыми мне комфортно.
Какие еще сны бывают… Ах да. Эротические. Что ж… у моих эротических снов тоже есть своя особенность. Я в них никогда не занимаюсь сексом сама. Не могу. Какой бы сон это ни был, я никогда не участвую. Только наблюдаю со стороны. Я могу быть во сне любого возраста, могу быть мужчиной или женщиной, да и выгляжу по-разному, но никогда не принимаю участия ни в чем эротицсски окрашенном.
.
Проанализируйте меня кто-нить, что ли. А то прямо обидно. Столько времени убила на запись, а никто мне так и не сказал, зачем…